Русский пациент на приёме у писателя

Попытки понять, кто мы, каков наш характер и как на него влияют обстоятельства предпринимали многие русские учёные, писатели, классики, гении и таланты. Наиболее яркие и качественно реализованные попытки были сделаны Пушкиным, Достоевским, Лесковым, Чеховым, Леоновым. Глубоко проникали в русскую бездну поэт и философ Владимир Соловьёв, мыслитель Николай Лосский, написавший замечательную книгу «Бог и мировое зло» и писатель-мистик Даниил Андреев в своей «Розе мира», заглянувший и в прошлое и будущее нашей страны. Если говорить о современных авторах, то нужно назвать имя Юрия Витальевича Мамлеева, о творчестве которого мы ещё поговорим подробнее. Одним из наиболее жестких критиков нашего национального характера был философ Н.А. Бердяев. В своей работе «Духи русской революции» он, исследуя творчество Гоголя, Достоевского, Льва Толстого показывает, что к нашим национальным недостаткам Гоголь (страстный патриот России, любивший всё русское) относит грубость, пошлость, хамство, властолюбие обман, жадность, тягу к мошенничеству, незрелость и недоразвитость личности. Черты героев Достоевского, отражающих наш национальный характер по Бердяеву это жестокость, сочетание гордыни с самоуничижением, лакейство, максимализм, завистливость, вседозволенность. Персонажи Толстого обладают по мнению Бердяева такими противоречивыми качествами как душевность, тяга к справедливости, доходящая до уравниловки, склонность к кощунству и нигилизму, безответственность, злоба к инакомыслию, зависть, лень, эгоизм.

Писатель Дмитрий Балашов сказал о главных чертах нашего национального характера следующее:

«В первую очередь способность к концентрации духовных и физических сил, умение “собираться в кулак”, стойко выносить всевозможные напасти – мор, голод, стихийные бедствия, иноземные нашествия. На самых крутых поворотах истории проявлялась эта живущая в нас привычка к сверхусилию и не давала погибнуть нации. (Ну и распускаемся-то мы тоже с размахом, что и говорить – под стать)».

Если попытаться рассмотреть творчество А.П. Потёмкина, то нужно признать – практически все перечисленные черты русского национального характера в той или иной степени присущи его разным героям. Писателя справедливо относят к пытливым исследователям русской бездны. Он пытается понять и выразить природу этого характера и его болезней художественными средствами.

Кто решится утверждать, что Россия в её сегодняшнем состоянии – здоровый организм? Речь идёт даже не об экономике, то есть теле страны, о болезненном состоянии которой не говорит сегодня только ленивый, но о душе и духе. Не будем перечислять факторы нездоровья – эту работу за нас сделают газеты и телевидение. В болезни как правило лучше всего проявляются психология человека: здоровое состояние многое камуфлирует. В чём же проявляется это нездоровье и кризис? В кризисе идентичности, потерянности человека, который не находит себя в нашем жестоком мире и уходит в болезнь как в спасительную иллюзию, в болезни не только физиологические, сколько психологические и психиатрические, связанные с душевным состоянием и расстройствами психики.

Писатель Александр Потёмкин изучает это состояние методами искусства. Перед сознанием читателя проходит целая галерея совершенно разных психологических типов людей, обращающихся к услугам психиатра. Автор верен своей творческой манере, задействуя в повествовании излюбленный арсенал художественных приёмов – гротеск, иронию, попытки проникнуть в «чёрный ящик» сознания героев до самой глубины с выходом за пределы того, что называется нормой, остросюжетное действие и экстремальные ситуации, в которые он помещает своих героев. Мы всё время выходим за эти нормы и установленные границы – такова особенность русской психики с её стремлением дойти во всём, даже в падении «до самой сути». Здесь писатель продолжает свой творческий диалог с Достоевским. В своём «Игроке» он, отталкиваясь от наследия Федора Михайловича, исследовал ту трансформацию, которая произошла с русской психологией и практикой национальной игры в широком смысле слова за полтора века. В «Русском пациенте» он усадил на кушетку психиатра всю Россию в лице её некоторых граждан и попытался ответить на извечные русские вопросы – кто мы и что с нами происходит? Другой вопрос – кто виноват звучит в этом произведении не столь остро, хотя из самого повествования очевидно, что виноваты (по своей слабости) мы все, но в большей степени (по своей подлости) национальная элита. Судя по роману, Россия потихоньку сходит с ума. Конечно, роман охватывает далеко не все слои общества, но очевидно – некое безумие распада пронизывает и верхи и низы.

Главными героями романа являются три человека, ведущие три линии – психиатр Наум Львович Райский , принимающий в психоневрологическом диспансере людей, в той или иной степени потерявших рассудок, и живущие своей жизнью два брата-близнеца – Андрей Андреевич и Антон Андреевич Пузырьковы. Первый – олигарх, олицетворяющий собой всё самое растленное, что только может быть в человеческой природе – властолюбие, жестокость, изощрённый садизм, похоть, лживость. Второй – откровенный неудачник, добровольно выбравший роль изгоя, лузера, униженного человека, получающего болезненное патологическое наслаждение от своего раболепия практически перед любым человеком. Писателю удалось их вывести и проанализировать как глубоко национальные типы. Первый, представляющий верхи современного русского общества, олицетворяет собой программу садизма, второй, спустившийся на дно жизни, программу мазохизма. Сам факт, что носителями этих двух программ стали близнецы- братья, по мнению писателя говорит о глубинной связанности садистического и мазохистского начала жизни и граней русского характера. Действительно, жертва, как бы она не страдала, не существует без мучителя и порой нуждается в нём.

К сожалению, эти силы пронизывают всю нашу реальность, вертикаль и горизонталь нашего национального бытия. Верх-низ, садизм-мазохизм... Упрощённая схема креста современной русской жизни, на котором распята наша страна. Характерно, что каждый из них выбирает эту программу совершенно осознанно. Олигарх Пузырьков финансово содержит лузера – Пузырькова, который путешествует по городам и весям России и попадает в самые разные, нелепые и жестокие истории.

Панорама российской жизни, изображённая в «Русском пациенте безотрадна – она наполнена флюидами и примерами бессмысленной жесткости, лжи, беспредела, торжества наглой силы и животных инстинктов. Пресыщенные верхи придумывают себе развлечения, превосходящие по степени своего растления игры патрициев с рабами в позднее Риме. Развлечения жестокие и бессмысленные, не приносящие их изобретателям прямой выгоды. Тьма, спустившиеся в человеческие сердца и души столь велика, что порой кажется будто писатель изобразил какую-то ночную жизнь огромного притона, где нет просвета и на каждом углу нас ожидает встреча с некими чудовищами. На самом деле это чудовища разума, которым мало той тьмы, где они живут. Им нужно всё время расширять ее пространство. Пузырькову-олигарху явно недостаточно бизнеса, потому он постоянно меряется силами со своими оппонентами и сам признаёт, насколько значим для него этот глобальный азарт: «Бизнес в России – это битва личностей и ресурсов, а не законопослушание да налоговые платежи». (В героях Потёмкина можно найти два вида азарта – азарт игры ради игры, присущий главному герою романа «Игрок» Юрию Алтынову – писатель не осуждает это качество, и азарт разрушения как у Пузырькова, которому интересно сломать волю уже не отдельному человеку, а навязать программу деградации целой нации).

Если искать художественные истоки некоторых потёмкинских персонажей, то они находятся не только в творчестве Достоевского, но и в произведениях Гоголя также. В своей тёмной изобретательности Пузырьков-олигарх чем-то напоминает «мага юрист-консультанта» из третьего тома гоголевских мёртвых душ, который не успел проявить себя на страницах бессмертной поэмы: Гоголь ужаснулся тому, что он создал и сжёг этот том. Но по отрывкам мы можем судить о степени изощрённости этого героя, который с одной стороны очень активен, а с другой стороны, гораздо более мёртв в душевном смысле, нежели те, кого мы привыкли хрестоматийно считать мёртвыми душами – Коробочка, Ноздрёв, Собакевич, Плюшкин и даже сам Чичиков. «Маг-юристконсульт», прообраз бессмертной «касты юристов» (выражение из культового фильма Тейлора Хэкфорда «Адвокат дьявола»), которая, как считают на Западе, правит современным миром, все время запутыва людей разными вредоносными схемами. Андрей Пузырьков пытается внести эти схемы в жизнь, и Потёмкин в гротескной форме показывает, насколько вероятно, что именно так, как он, думают и действуют российские мастера промывки мозгов в национальном масштабе.

В воспалённом мозгу Андрея Андреевича Пузырькова рождается проект тотального понижения нравственно-духовного состояния России, который он поручает разработать в деталях и выполнить своим заместительницам, гламурным девицам и хищным менеджершам Елене Мазуриной и Алёне Русаковой. Финансовое обеспечение всего действа олигарх возлагает на ещё одного своего исполнителя с говорящей (как это нередко бывает у Потёмкина)фамилией Барский. С потрохами купленная Пузырьковым, эта троица в свою очередь покупает чиновников по всей вертикали, превращая их в рабов олигарха, вошедшего во вкус тотального разрушения.

Помимо черт финансовой алчности, синдрома абсолютной безнаказанности и жажды власти над ближним Александр Потёмкин увидел в мутировавшем современном русском характере лживость, склонность к воровству, эпатажу, стремление казаться, а не быть, безудержный гедонизм. И, конечно, конформизм: большинство героев отлично отдают себе отчёт, кто они и в кого превратились, но не страдают по этому поводу, а оправдывают свои поступки безальтернативностью выбора, который предлагает им жизнь. Они не пытаются идти против судьбы, а принимают те ценности, которые сегодня навязываются неписанной общественной моралью. (Речь идёт не обо всех героях Потёмкина, а о персонажах из «Русского пациента», потому что в других его романах и повестях такие, идущие против общей линии герои есть, но, правда, это скорее герои- «чудики»).

Вообще, способность к рефлексии и философствованию отличает большинство персонажей Александра Потёмкина. Причём порой эта способность кажется гипертрофированной: в реальной российской жизни вряд ли все маргиналы на поверку оказываются философами. Правда, склонность этих героев к философствованию художественно оправдана. В своём большинстве они оказываются людьми с высшим образованием, сделавшимися невостребованными в современной среде, где культура воспринимается как излишний анахронизм и где вполне достаточно хищной воли к успеху.

Да, наше общество предстаёт на страницах «Русского пациента» глубоко больным, причём не в переносном, а в прямом смысле. Потому автор отправляет десятки героев на приём к психиатру с неслучайной фамилией Наум Львович Райский. Почему она так неслучайна? На наш взгляд потому, что Потёмкин внутренне находится в тесной связи с русской классикой, иногда развивая те темы и проблемы, которые ставили другие авторы, а иногда давая в качестве намёка говорящую фамилию, которая перекликается с именем.

Тема сумасшествия не один раз появлялась в русской литературе. Герои сходят с ума, а порой оказываются в доме сумасшедших в произведениях Одоевского, Чаадаева, Гоголя, Булгакова, Чехова. Только вот героев-психиатров мало, пожалуй, один Андрей Ефимович Рагин из «Палаты 6» Чехова. Райский у Александра Потёмкина выведен честным и несколько циничным (специальность не может не накладывать отпечаток), образованным профессионалом, с интересом всматривающимся в лица пациентов, которые сломались в жесткой схватке с жизнью. Практически все они, как собственно и здоровые персонажи книги (здоровье их, как показывает финал книги весьма условное), утратили свою идентичность. Потому они стремятся найти эту идентичность в вымышленных людях, с которыми они себя отождествляют. Психиатр Райский далёк от психотерапии и модного психоанализа и олицетворяет собой традиционную психиатрию. А она, как известно, старается упростить богатые по содержанию психологические патологии своих пациентов, давая им стандартные советы и предпочитая лечить все виды психических расстройств таблетками. Их однотипное обилие усугубляет ощущение абсурда. Как человек, проходивший специализацию по медицинской психологии в институте имени В.М.Бехтерева в городе на Неве и на заре туманной юности после университета полтора года проработавший в психиатрической больнице медицинским психологом могу свидетельствовать – при всей гротескности повествования художественная картина атмосферы в психоневрологическом диспансере получилась достоверной и образ самого психиатра писателю удался.

Придерживаясь предельно рационального подхода к иррациональной российской психике, всегда корректный в общении с пациентами и склонный скорее подыграть пациенту, чем сломить его сопротивление, осторожный Райский иногда получает неожиданные иррациональные ответы на свои четкие, логически выстроенные стратегии. В один момент пациент Неелов, объявивший себя будущим президентом России посылает психиатра в нокаут ударом в челюсть. Поражает буйство фантазии этих персонажей, опровергающих формулу Высоцкого «настоящих буйных мало, вот и нету вожаков!». Нет, буйных хватает, вожаки тоже есть, но куда они ведут тех слабых, кто готов к ним прислониться? В ад! Потому Антон Андреевич Пузырьков в финале книги начинает отпиливать себе части тела, чтобы попасть в ад к чертям, которые не оставят его без мучений, повторяя при этом слова Достоевского о склонности русского человека к страданию. Слова эти здесь звучат двойственно: в них можно найти и подлинную боль, и псевдострадания на уровне Васисуалия Лоханкина, вспоминающего во времени порки в Вороньей Слободке о сермяжной правде. Правда утешает то, что Пузырьков решает уйти из жизни, потому что не смог достичь в своём земном существовании предела в унижении – значит истинных бескомпромиссных мучителей вокруг нас пока ещё не так много.

Рациональность и адекватность Райского не стоит переоценивать. Крепкий профессионал, отлично знающий, какие таблетки призваны купировать разные виды бреда он прихотливой волей автора в какой-то момент начинает иллюстрировать известный анекдот про психиатра, который так долго возился с больными, что в конце концов и сам тронулся рассудком. Речь идёт об эпизоде консультирования умерших больных – временно облекшихся в материальную оболочку призраков из невидимого тонкого мира, которые не особенно отличаются от живых больных.

Большинство персонажей Райского, приходящих к нему из российского ада страдают не столько помешательством, ведущим к полной утрате интеллекта, сколько к сколько различными синдромами и склонностью к локальному бреду. Каждая история такого бреда – это с одной стороны реальная психиатрическая болезнь, с другой стороны – законченный художественный рассказ о некоей грани человеческого сознания, потерявшего адекватность и сошедшей с оси здравого смысла под прессом жестокой реальности. Почти все эти случаи болезни в конечном счёте имеют социальные корни и представляют собой продукт патологического сознания, раздавленное катком большой истории. Тем не менее, бред, излагаемый клиентами очень яркий, красочный, почти всегда он содержит в себе попытку осмыслить абсурд современной российской жизни. И они, рассказывая Райскому свои бредовые теории, по сути доводят этот общий бред и абсурд до крайней степени, стирая границы между миром вещей и миром идей. Потеряв идентичность, ощутив свою душу «полигоном для насильственного или добровольного (что еще печальнее) испытания чужих целей и смыслов» (К. Кокшенёва) люди стали воспринимать реальность неадекватно.

Книга, прочитанная под углом зрения кризиса идентичности становится художественным диагнозом российскому сознанию и духовному состоянию нации. При этом бредовые проекты реформирования различных граней национальной жизни, рождённые в иррациональном состоянии безумия пациентами Райского куда интереснее, ярче и даже социально полезнее, нежели проект снижения культурного уровня России, придуманный и рационально выстроенный Андреем Пузырьковым и воплощаемый в жизнь его «креативной» командой.

Что нового раскрывает в нашем национальном характере художественное исследование Александра Потёмкина?

Во-первых, писатель разнообразен в своих попытках понять корни наших бед –разные произведения Александра Петровича трактуют и анализируют разные грани нашего национального характера. Если речь идёт о «Русском пациенте», то в нём автора интересует русский демонизм и воля к саморазрушению, рассматриваются русские противоречия, освещается дно русской души, разделённое в его главных силовых линиях на две противоположные программы: тяга к унижению и уничтожению других и тяга к унижению и уничтожению себя. Показано разложение элиты и проникновение тлетворных моральных бацилл во все слои российского общества, которое оказалось парализовано многочисленными нравственными болезнями. В романе нет героев, пытающихся сопротивляться растлению, хотя немало персонажей, рассуждающих о том, что с ними произошло, причем делающих это остроумно, складно и довольно точно. Однако поставленный диагноз не переходит в исцеляющее действие. Герои больны русской рефлексией и это становится дополнительным разлагающим фактором. Когда человек не знает и не понимает, что он катится в бездну – это, конечно, очень плохо (главный враг человека – невежество, как сказал Гаутама Будда). С другой стороны, когда ему кто-то на это открывает глаза или он додумывается сам, то всё-таки есть шанс выбраться из ямы. Но когда люди всё знают и понимают и при этом продолжают деградировать, сопровождая скольжение вниз собственными комментариями, то это ещё хуже, поскольку шансов для спасения нет.

Во-вторых, у писателя безусловно большой дар в понимании природы зла на всех уровнях человеческого бытия – от бытового до историко-метафизического. Это признают все, кто изучал его творчество, например, известный российский критик Лев Александрович Аннинский, писавший, что «как эксперт, знающий теперешнюю реальность в её скрытых, затаённых, притеснённых контурах, Потёмкин – вне конкуренции». В самом деле, чтобы обличать зло, нужно его хорошо знать и понимать, тем более, что оно изворотливо и всегда стремится по возможности переодеться добром. Смешно читать разоблачения демонизма российских олигархов со стороны некоторых патриотов, отродясь не державших в руках сумму больше пятисот долларов. Но писатель хорошо знает психологию представителей крупного капитала, прекрасно осведомлен о существующих бизнес-схемах, вхож в коридоры власти и понимает как устроена жизнь на всех этажах российской действительности. Убедительно показывая моральное разложение верхов, Потёмкин не менее убедителен в описании дна жизни. Он знает русскую историю и понимает, что происходит с человеком, когда в обществе упраздняются практически все моральные ограничители и воцаряется вожделенная свобода. Потому художественное осмысление нашего национального характера, выполненное писателем – это компетентное исследование осведомлённого специалиста.

В-третьих, интересна судьба «русской идеи» на страницах творчества писателя. Если русские философы и писатели и, прежде всего, Достоевский приподнимают «русскую идею» над русским бытом, рассматривая её как некую метафизическую надмирную силу, которая таинственным образом управляет Россией, то Потёмкин проделывает другую художественную операцию и опускает эту идею в глубины жизни, как бы проверяя её жизнестойкость. И надо сказать, что картина получается удручающей: не то, чтобы идея терпит поражение, но большинство героев писателя на сегодняшний момент оказываются недостойными этой великой идеи. С другой стороны, нужно признать, что в большей части произведений писателя отражена жизнь и психология 90-х годов. И если психология человек меняется медленнее, чем жизнь, то она (жизнь) сегодня во многом другая, чем два десятилетия назад. Понятно, что законы художественного письма творцу диктует муза, но весьма вероятно, что если бы писатель писал свои романы, привязывая действии героев, скажем, к периоду «после Крыма», то тональность его произведения могла быть несколько иной.

В-третьих, нельзя сказать, что Александр Потёмкин смотрит на русский характер безнадёжно и отказывает ему в каких-то перспективах к трансформации. Нет, есть носители сил добра и света, и ими оказываются те, кто сегодня выглядит как последние люди, изгои и лузеры. Функцию сопротивления Левиафану русского зла в художественном мире и носителя национальной нравственности берут на себя маленькие люди, вроде социального аутсайдера и философа Фёдора Михайловича Махоркина из романа «Соло Моно» или сироты-беспризорника из другого провинциального города Путивля Василия Караманова (роман «Я»), которые отрицают современную жизнь и пытаются найти универсальные рецепты спасения современного мира. Герои эти ухитрятся выглядеть самодостаточными существами, которые пройдя суровую школу российской жизни, закалились и научились жить так, что они как будто бы не зависят от мира. Правда, цена отрицания человеческого мира и человеческого начала в самом себе оказывается очень высока. Как справедливо замечает в свой статье о романе «Я» литературный критик и культуролог Капитолина Антоновна Кокшенева, Караманов в своём бунте против цивилизации и борьбе с собственной человеческой природой по сути исчерпал себя. Но и в таком несовершенном виде борцы с унифицирующим катком глобализации очень нужны и вполне возможно, что со временем, повзрослев, они придут к равновесию и мудрости.

Однако станут ли эти последние первыми – это пока большой вопрос. Утешает, что герои, подобные Махоркину и Караманову, берутся за решение глобальных проблем и мечтают об улучшении человеческой природы – глядишь, и у них хоть что-то получится. А иногда носителями позитивных социальных программ предстают в романе пациенты доктора Райского. Концепции, предлагаемые ими, безумны, но мотивы, движущие ими, нередко выглядят намного благороднее, нежели жизненные стратегии олигархов, того же Пузырькова.

Можно отметить историзм художника, сумевшего сделать портрет морально-психологического состояния нации буквально на лету и зафиксировать, как мы серьёзно инволюционировали по сравнению с дореволюционным и советским прошлым. И ведь нельзя сказать, что мы сознательно хотели придти к деградации и краху. Хотела только какая-то небольшая часть так называемой элиты, вроде Андрея Андреевича Пузырькова. А ведь мы, большинство, согласно незабвенной сентенции Виктора Степановича Черномырдина хотели как лучше. А получилось даже не как всегда, а хуже чем мы предполагали. В качестве эпиграфа к роману поставлена цитата Ницше: «Чем сильнее мы развиваем в себе стремление к идеалу, тем привлекательнее становится бросок в его противоположность». Почему мы упорно отдаляемся от идеала и всё время наступаем на одни и те же грабли и подошли к черте, за которой человек отменяется? В самом «Русском пациенте» пока не ответа на этот вопрос, но читатель ждёт от художника дальнейших ответов на свои заданные и незаданные вопросы. Будем надеяться, что в своих новых произведений Александр Петрович Потёмкин создаст новые миры и приблизится к новым ответам.

Сергей Ключников
член Союза писателей России, кандидат философских наук, академик РАЕН